— С огромным нашим удовольствием, генерал!

Несколько огненных сфер метнулись под навес, и техника вспыхнула. Однако долго Людовику на происходящее любоваться не позволили — Пожарский неуловимо изменившимся тоном громко скомандовал:

— Уходим!

Уже в лесу король позволил себе улыбнуться и прошептать:

— Как же мне этого не хватало!..

Глава 4

Внешний вид французских вертушек, когда мы к ним вернулись, неуловимо изменился — на бортах появились огромные белые лилии, герб рода Бурбонов. И это было логично — тайный этап операции практически закончился, наступал этап демонстративной публичности.

— Грузимся! — на всю поляну крикнул дед Михаил. — Кто последний на борт залезет, тому трое суток ареста!

Желающих получить трое суток ареста, понятно, не было, но и без этого все оперативно загрузились в вертолеты.

Утверждение, что возвращение домой порой бывает опаснее самой сложной операции, накрепко вдолбленное мне воспитателем еще в детстве, расслабиться не позволяло, и я продолжал из последних сил контролировать окружающее пространство и при отходе с базы швейцарцев, и во время полета, пока мы не удалились от границы на приличное расстояние. Находясь на легком варианте темпа, я чуял и общее напряжение в обоих вертолетах, один только король Франции излучал эмоции общего подъема и удовлетворения. И действительно, слегка суетливая моторика старика при общении с сыном и Бланзаком, осанка, приобретшая не просто горделивость, а откровенно вызывающий характер; общий эмоциональный фон, свидетельствующий о желании повелевать, властвовать и унижать. Короче, царственный старикан чувствует себя сейчас на вершине пищевой цепочки, этаким реальным альфа-самцом, единственным и неповторимым вожаком стаи.

— Еще один адреналиновый наркоман выискался, — подумал мельком я. — Как бы он на этом своем эмоциональном подъеме чего-нибудь в Женеве не выкинул…

Отслеживал и Ванюшу с батюшками — они тоже не думали расслабляться и фонили во всех диапазонах. Особенно выделялся Кузьмин — его внимание стало явно мощнее и плотнее, лишилось прежней грубости и прямолинейности, приобретя свойства некоторой мягкости и текучести. Скачки в амплитуде Ваниного внимания списал на недавнее правило и адаптацию организма колдуна к возросшим силам и мысленно усмехнулся, заметив, что батюшки теперь с опаской поглядывают не только в мою сторону, но и в сторону Кузьмина.

Как задремал на плече деда Михаила, не заметил и сам, а очухался только после очередного виража, заложенного французскими пилотами, решившими еще раз продемонстрировать нам красоты Альп…

На Женеву вертолеты «заходили» с запада, со стороны Франции, и пилоты, пролетев над пригородом и оставив центр одного из самых крупных городов Швейцарии справа от себя, сначала дали нам возможность рассмотреть Женевское озеро с высоты, потом снизились, и мы понеслись в каких-то десяти метрах над водной гладью. Полетав так минут пять-семь и попугав катера и яхты, пилоты получили от Бланзака очередное указание, и вертолеты вновь стали набирать высоту, разворачиваясь по широкому кругу обратно на запад.

За эти полчаса я успел окончательно прийти в себя и даже нашел силы указать на отрывающиеся из иллюминатора красоты деду Михаилу, рядом с которым устроился после отлета из Аршана.

— Ляпота! — прокричал я.

Старик, ненавидевший вертушки, только отмахнулся:

— Красивее видали! Слава тебе, Господи, скоро сядем, Лешка. Чтобы я еще раз трезвым передвигался на этих консервных банках! Да ни в жизнь! В Монако полечу только с литровой фляжкой коньяка! — дед наклонился ко мне. — Ты как, отошел?

— Ага, отошел, — кивнул я.

— Полный отчет в гостинице.

— Есть, ваше высокопревосходительство…

На вертолетную площадку отеля «Ритц-Карлтон» вертушки буквально «упали», мы быстро похватали сумки с одеждой и выскочили наружу, где нас уже ожидал «комитет по торжественной встрече» — десяток и не подумавших кланяться мужчин в строгих костюмах, точно имеющих отношение к охране французского короля, а за ними согнувшийся в поклоне персонал гостиницы. Из окон номеров, выходивших на вертолетную площадку, уже выглядывали любопытные лица, и у постояльцев «Ритц-Карлтона» при виде королевских лилий на бортах вертушек не должно было остаться никаких сомнений в том, кто именно будет проживать рядом с ними.

Людовик, как и мы все, выряженный в камуфляж, дождался, когда наша небольшая, но дружная компания соберется вместе, и заявил:

— Дамы и господа! Через час встречаемся в ресторане на поздний завтрак.

После чего кивнул своей охране и зашагал по ступенькам по направлению к заднему входу в отель. Мы двинулись вслед за ними.

Понятно, никакой регистрации на рецепции не было, паспорта никто не требовал, а юркие коридорные под присмотром охраны короля скоренько проводили нас до номеров, получили наши вещи для глажки вместе с вознаграждением и испарились, оставив дорогих гостей отдыхать.

«Обалденный вид, — подумал я про себя, выйдя на балкон своего номера, — озеро как на ладони, знаменитый фонтан “Же-До” водичкой брызжет, да и номер приятный, без этих характерных тяжелых классических ноток, заколебавших и дома, и в Монако. Если еще и дальше все пройдет без ненужных эксцессов, воспоминания о Женеве у меня останутся сугубо положительные…»

***

За поздним завтраком русских членов нашей делегации порадовал персонал отеля, общавшийся с нами на языке родных осин, хоть и с жутким французским акцентом, а мою скромную персону так и вообще выделили отдельно, торжественно подарив сертификат на бесплатное проживание в сети отелей «Ритц-Карлтон» по всему миру на целых полгода и милостиво попросили чести назвать номер моим именем. Глянув в сторону отца и заметив его едва заметный кивок, под аплодисменты присутствующих «милостиво» с предложением согласился.

После завтрака мы отправились в конференц-зал, в котором нас ожидала делегация мэрии Женевы во главе с Реми Погани, действующим мэром города. И опять этот официоз с длинными речами о том, как нас рады видеть на гостеприимной швейцарской земле, взаимным представлением и озвучиванием планов нашего пребывания в Женеве, сводившихся к посещению местных достопримечательностей, катанию по озеру на яхте и посещению «взрослыми» казино сегодняшним вечером. Понятно, представители мэрии особый интерес проявили к экзотическим и непонятным русским, а не к своим соседям-французам, но делали они это так ловко и тактично, что у Бурбонов — обоих Людовиков и Стефании — оснований обижаться не было. Что характерно, меня особо «не доставали», зато «досталось» князю Пожарскому — о его военном гении хорошо знали в Швейцарии и не преминули ему об этом сообщить в самых превосходных выражениях.

Когда делегация из мэрии благополучно убыла восвояси, король с усмешкой заявил:

— Бьюсь об заклад, сегодня в казино будет полный аншлаг! Этот Погани, несмотря на сообщение о подлом нападении на базу близ Бардонне в Альпах с участием французов и русских, весь местный и пребывающий на отдыхе свет о нашем визите предупредит. — Людовик оскалился. — И будут они нам улыбаться, кланяться и делать вид, что ничего страшного не произошло, — он выдохнул. — Ну что, дамы и господа, через сорок минут встречаемся на набережной для прогулки на яхте…

Наша молодежь эти сорок минут решила посвятить доведению своего внешнего вида до идеала, а князь Пожарский и представители рода Романовых собрались в номере цесаревича для разбора вышеупомянутого «подлого нападения». Дождавшись, когда Прохор еще раз «поколдует» над небольшим чемоданчиком, проверяя номер на предмет закладок, дед Михаил начал:

— Все молодцы, особенно молодые люди, — он кивнул в сторону Александра с Николаем. — Старшее поколение тоже справилось на «отлично», — князь глянул сначала на деда Владимира и моего отца, а потом на Прохора с Ваней. — Однако наш Алексей опять учудил, хоть и выдал даже больший результат, чем мы планировали. Внучок, пояснения будут? Ведь ты у нас шел в связке с братьями на правах рядового боевика?